Я сидел на верхней площадке полосатой трубы, на самом краю, свесив ноги. Над головой громыхнуло, пошел мелкий снег. Ветер сразу уносил его дальше, не позволяя мне рассмотреть снежинки. Я вздохнул и посмотрел вниз, туда, где лежат сотни мертвых тел. А среди них... Эх...
Две тысячи шестой год, настало начало. Сколько здесь я - не помню. Давно и немало... Только странно другое. За несколько лет Всем сердцем поверил, что снега тут нет. Ведь не жалует чудо зараженных мест. Но сейчас он спускается с серых небес, Мне на плечи садится, покрывает ЧАЭС И поле битвы кровавое, гремевшее здесь. Может быть, это в честь горестной даты? В память о тех, с кем боролся когда-то Бок о бок. Да, был поход очень тяжел... Из десяти человек лишь один я дошел. Сколько себя помню, я мечтал побывать На трубе черной станции, тому ликовать. А сейчас... Понял полностью смысл теперь, Что не стоит мечта моя стольких потерь. Мы шли сюда вместе, сильной дружиной, Сплоченною силой, ведь мы были едины. Как крепкие пальцы на жесткой ладони В кулак соберутся, да погань отгонят. Бродяга, Зулус, Дядька Яр, Зверобой, Кремень, Вано, Спартак, Дзот и Ной. Сразили вас пули в сраженьи не равном, Пусть вам этот снег станет белым саваном... А он всё летит, в потоках ветра кружится, Утешает горечь, не давая молча забыться Там, где нет ни копейки комизма - В пропасти главных утрат моей жизни. Как тяжко мне знать, что есть семьи дома У двух человек из погубленных Зоной. В одном дневнике я читаю ту строчку: "Сегодня уже десять лет моей дочке". А рядом есть фото. Ноль-восемь на дате, Девочка схожа с отцом... Эх, не знать бы Было бы лучше для моей острой совести. Вновь я буду их среди моих снов вести Туда, где мечта высоко на трубе, под ногами Полторы сотни метров и тучи стадами Над отчужденной природой, но не людьми, Землею слезы роняют по смертным они... Я вспоминаю года, гляжу в сторону юга И глаза застилает моей памяти вьюга... Вот меня Дядька Яр угощает тушёнкой, Веселый Вано людям шутит вдогонку, В баре Ной и Зулус обнимаются спьяну, Спартак про профессию - всё про охрану, Приемник сломался и Дзот матом хлещет, Бродяга тихонько о космосе шепчет, Зверобой выпивает, мол, время всё лечит. А мы с Кремнем тихие - вместе все, да... Я знаю, что делать. Вы мертвы - не беда, Все скоро вернетесь, уже навсегда. Ну, что ж, Монолит. Жди меня в гости. И я если не честен - сотрешь мои кости: Одну мечту воплотил сам, наперёд. Знаю, ты слышишь. Теперь твой черёд!
- ...и тут я слышу вкрадчивый голос этого прилавочного паразита: "Яр! А щто у мене есть?" Я даже молоток выронил, беру... - Друг, с тобой всё в порядке? - рука легла на моё плечо. По монотонному говору я узнал Бродягу. С удивлением оглядевшись, понял, что мы сидим в северном крыле Янова на деревянных скамьях. Справа от меня расположились Дядька Яр с Кремнем, о чём-то довольно радостно беседующие, за столиком перед нами стоял Спартак. Посмотрев налево, я встретился с внимательным взглядом бывшего монолитовца. Он моргнул и снова проговорил: - Нормально себя чувствуешь? Ты словно постарел на пять лет разом. Я слабо ему кивнул и прислушался к происходящему в баре. Хриплые от выпитого голоса Ноя и Зулуса. Наперебой друг другу что-то обещают, клянутся в дружбе, обычная тема "Ты меня уважаешь?" тоже вот только что началась... Через слабенький громкоговоритель на нейтральной зоне слышится отборный мат Дзота, кажется, у него что-то поломалось. Недавно он от нечего делать устроил "матюгальник" в баре и оповещал с его помощью сталкеров, чьи стволы он успел починить. Можно было и через КПК, как обычно, но "матюгальником" пользоваться было веселее. - ...а я ему отвечаю: "Да у тебя даже бабам смотреть нечего! Заходи, у меня посмотрим. Или тебе отсюда показать?" А он мне заявил, что у него микроскопа нету! Вот торгаш! - с задором рассказывал Дядька Яр Кремню и Спартаку. Те смеялись и утирали слезы с глаз - Дядька умел рассказывать истории. Спартак отсмеялся и вдруг поведал с улыбкой: - Сегодня моей дочке десять лет исполнилось! - Ооо, с этим надо поздравить! - свободовец подошел к сталкеру и обнял его. Не забывая про мощь экзоскелета, конечно, поэтому обошлось без переломомов. Дядька Яр тем временем вышел в бар и объявил: - Мужики, у дочки Спартака юбилей! - Вах, дарагой, что же ти сразу не предупредил, да?! Ми би ей падарок приготовили и с отцом отправили! - от души обрадовался Вано, спеша к счастливому папаше. Ему наперерез зигзагом топали поддерживающие друг друга Зулус и Ной, что-то лепечущие заплетающимися языками. Я вышел за Дядькой. За столиком справа стоял молчащий, но улыбающийся Зверобой. Из-за стены вышел довольный Дзот: - Мужики, починил я его!.. А что такое? - и спустя пару секунд присоединился к общей куче поздравителей. А я стоял и смотрел на своих лучших друзей. Вернувшихся друзей. Вот моя мечта. А труба... Труба - это всё мелочь, главное, чтобы они были живы-здоровы...
